Песнь лабиринта

«Песнь лабиринта» кристаллизует свойственный именно Анне подход к своей работе, это связь творчества и с книгами, которые она читает, и с музыкой, которую слушает, и с ловкостью пальцев, которую она применяет в картинах и рисунках, а также в объемных работах, при лепке объектов или использовании технических средств.

«Определенная часть социальных ландшафтов всегда находит путь в произведения искусства. Социальность проникает в мои работы через прочитанные тексты. Каждое прочитанное слово как будто уже сбылось, даже если текст написан мной самой. Слово уже располагалось на своем месте, оно было подсвечено и высказано еще до того, как я добралась до него. Тем не менее, когда я читаю, я чувствую себя первопроходцем, и это неотделимо от странного, уже пережитого ощущения погружения в работу. / … / В результате я принимаю (возможно, в романтическом смысле) чужую роль, не вынося суждений, не сравнивая с привычным мне, я не пытаюсь думать о себе как о местной, но стараюсь оставаться в невыразимом и неузнаваемом состоянии «потерянности». / … / Вместо того, чтобы панически искать выход, я хочу, чтобы «оркестр» продолжал играть».¹

Анна переносит в наши дни историю Ариадны, царевны Крита, и Тесея, сына царя Афин, в разных вариантах описанную в античных источниках, отражая «уже произошедшее» посредством различных каналов: любовное письмо Ариадны, написанное красной «неоновой нитью», лабиринт, сложенный из изящных ветвящихся рисунков, Тесей, крутящий пируэты в сундуке, под «Песнь лабиринта» Асафа Авидана, словно балерина в музыкальной шкатулке. История, относящаяся к зарождению европейской культуры в том виде, в каком ее видит Анна Шкоденко, подтверждает, что архетипические мифы все еще актуальны и могут вступать с нами в диалог. 

В своих произведениях Анна связывает интеллектуальность и просвещенность с эмоциональной чувствительностью, наблюдает со стороны и одновременно переживает изнутри. Предпочитая говорить о других, она делится с ними дыханием собственного опыта, объединяя обоих персонажей в одну тонкую аллегорию. «Этот Тесей – болван, последователь Платона», — говорит Анна, для которой Ариадна является воплощением самозабвенного принятия, сочувствия и любви, в то время как Тесей в погоне за славой переходит от подвига к подвигу. 

Музыкальная шкатулка – или ящик Пандоры? – в которой крутится оборвавший нить и запутавшийся в ней Тесей, приводит нас к другой истории, на этот раз рассказанной Аристофаном в «Пире» Платона: в давние времена на земле жили три вида существ: мужчины, женщины и двуполые андрогины. Андрогины были настолько могущественны, что даже боги боялись их, и Зевс разделил их пополам. С тех пор, странствуя по миру, эти некогда единые существа ищут свою вторую половину. 

1 https://www.hiap.fi/anna-skodenko-solidarity-uncertainty-sensitivity/