Текст куратора

«Мы никогда не жили так хорошо, как сейчас“. Это утверждает экономист, считающий, что он пожил во все времена. Но оглянитесь немного вокруг: большинство народов никогда не жило так плохо, как сейчас. Так плохо не жили ни деревья, ни цветы, ни кабаны, ни пчелы, ни мхи, ни ящерки. Море еще никогда не было настолько отравленным, даже рыбы кашляют. По какой причине? Теперь наконец-то можно ответить: все дело в экономике. Всё живое устало от экономики. Экономика, умри. 

Хассо Крулль. «Современная аскеза»

 

Уже пятый¹На самом деле существует несколько мнений о том, сколько времени длится конфликт. Согласно годовому обзору, опубликованному Аско Лыхмусом в газете Sirp, прошло пять лет. Но есть и те, кто считает, что острые дебаты о лесоводстве в Эстонии длятся непрерывно с момента восстановления независимости. год в Эстонии продолжается общественный конфликт, который журналисты называют спором о лесе, полемикой по проблемам леса и даже лесной войной. Упрощенно можно сказать, что одна сторона конфликта – это противники вырубки лесов в нынешних объемах, а другая – сторонники проводимой государством политики в отношении лесов. К их числу относятся лесопромышленники вместе с правительством, иными словами, люди, верящие в экономический рост. Из недавней истории известно еще о нескольких разыгранных перед общественностью войнах по поводу окружающей среды в Эстонии. В семидесятые годы прошлого столетия шла так называемая война за болота. Тогда местные активисты вставали на защиту природы, противясь масштабным планам Советской власти по осушению болот.²Война за болота никогда не закончится. Интервью с ботаником Анн Марвет. Eesti Loodus 2010/19. Война за болота завершилась в 1981 году образованием 30 болотных заказников. К этому времени непоправимый ущерб природе был уже по большей части нанесен. Вместо болотного архипелага, когда-то непрерывно простиравшегося по Эстонии, сегодня болота с действующим водным режимом покрывают лишь 6% от площади страны.³О древнем болотном архипелаге писал Кристьян Пийримяэ. См. Kristjan Piirimäe. Estonian Nature. Eesti Instituut 2018. 

Следующий крупный конфликт вспыхнул в начале 1987 года, когда общественность узнала о планах организовать под Раквере производство по добыче фосфоритов. Последовали масштабные протесты по всей Эстонии и менее чем через полгода строительство рудников было заморожено. В фосфоритной войне идеалы по защите окружающей среды совпали с национальными стремлениями, и этот конфликт зачастую считают началом цепочки событий, которые привели Эстонию к восстановлению независимости. Как же однако получается, что война за сохранение леса длится так долго и ей не видно ни конца ни края? Разве мы не лесной народ?

Хотя у природно-национальной идеи длинный путь в истории культуры Эстонии, широко распространенный мотив лесного народа возник лишь в последние пару десятилетий.⁴Tõnno Jonuks, Atko Remmel. Metsarahva kujunemine. Retrospektiivne vaade müüdiloomele. Keel ja Kirjandus 6/2020. В эстонском фольклоре лес если и упоминается,⁵Ööülikool. Leelo Tungal ja Maarja Kangro. Metsast. ERR 2008. то имеет нейтральную или даже негативную коннотацию. В лесу можно заблудиться, он чужой, там водятся дикие звери и злые духи.⁶Jonuks, Remmel 2020. Исторически сложилось, что для эстонцев красивый ландшафт – это возделанное поле. Подумайте о наших культурных ландшафтах, лесистых и береговых лугах – это же пастбища! Калевипоэг тоже был пахарем, а не лесовиком. Мотив лесного народа появляется главным образом в 1970-х годах, когда, например, Леннарт Мери, Вельо Тормис и Кальо Пыллу делали в своем творчестве акцент на финно-угорское происхождение эстонцев. В это время были основаны первые национальные парки, в пригородных лесах проложены туристические тропы и устроены места для разбивки палаток, что заложило основы современного природного туризма.⁷Там же. Выражение «лесной народ» появилось в обращении во время Поющей революции и к настоящему моменту прочно в закрепилось в национальном сознании. Якобы исконная идея нашего народа на самом деле сформировалась в относительно недавнем прошлом.⁸Там же.

Сравнительно небольшой срок с момента возникновения в эстонском обществе темы лесного народа сам по себе не должен уменьшать ее ценность. Национальное самосознание, для которого свойственно ценить природу и бережно относиться к окружающей среде, может стать противоядием для усугубляющегося кризиса в экологии. К сожалению, все складывается совершенно наоборот. Непоколебимая вера эстонцев в собственную близость к природе не дает им заметить настоящие проблемы с экологией вокруг себя.⁹Linda Kaljundi. Ökovisioonid: Eestlus – loodusrahvamüüt keskkonnakriisi ajastul. Vikerkaar 9/2019. Даже идя на выборы,¹⁰Asko Lõhmus. Metsapoleemika kolmandal aastal ronisid kollid kapist välja. Sirp 30.08.2019. мы не считаем вопросы по защите окружающей среды важными, в результате чего хозяйствование, наносящее ущерб окружающей среде, переходит из одного правительства в следующее. Аско Лыхмус рассуждает: «Порой и успех книг Микиты объясняется тем, что читатели толкуют написанное так, как им удобно, но разве поход за грибами искупляет то, что мы делаем как народ?“¹¹Там же.

Эта выставка под названием, взятым тоже от Микиты, первоначально стала приобретать очертания неподалеку от Ристи в вырубленном грибном лесу. Долгое время казалось, что это единственная конкретная связь выставки с лесом. На самом деле лес здесь образ, архетип природы. «Oсоснанность» (Mändfulness, от эст. mänd – сосна) – это коллективный набросок эстонскости, ландшафта, поверхностной воодушевленности и мнимой заботы государства об экологии. Все это начиналось как хитроумная комедия. Однако наблюдая за реально происходящим с природой в Эстонии, становится понятно, что речь о идет безысходной трагедии. Каждому ясно, что для того чтобы увидеть за деревьями лес, нужно в него зайти. То же самое и с искусством, которое может быть своего рода нейтральным посредником при рассмотрении сложных вопросов, вызывающих противостояние. Конечно же при условии, что взгляд нужно оторвать от земли. И заметить, например, человека, занимающегося оздоровительным бегом на местности, дату карикатур в углу или денежные купюры на парусе «Летучего» корабля. Что говорят эти образы об исторической связи эстонца и ландшафта?