Kuraatori eessõna

Началу нашей совместной работы над выставкой и сопутствующей программой послужило приглашение к сотрудничеству Таллиннского Дома искусства и Канцелярии канцлера права. Обращение к нам ведущих институций с предложением организовать в Таллинне выставку современного искусства по проблемам инвалидности было обусловлено искренним желанием привлечь внимание общества и повысить осведомленность по этой теме. Ставилась и более глобальная цель — сделать общество в Эстонии инклюзивным и культуру более доступной. Это предполагает структурные изменения в обществе, что является долгосрочным процессом. Несмотря на очевидные и респектабельные намерения, поиск подходящего кураторского подхода к инвалидности оказался сложной задачей. Было бы слишком легко считать тематику инвалидности предметом или темой для групповой выставки, но это свело бы всё к упрощению, редукции. ¹Это подтверждается тем фактом, что выставки, посвященные проблемам инвалидности, часто курируют люди без инвалидности, которые не имеют отношения к сообществам инвалидов. Таким образом, нашей первостепенной кураторской задачей с самого начала стало создание платформы для обсуждения и критического анализа, что позволило бы нам исследовать инвалидность нетипичным образом.

Один из наиболее ценных уроков, которые мы извлекли, исследуя инвалидность, — это необходимость всегда подходит с точки зрения отношений, воспринимать ее как условность, отказывая себе в привычных патронизирующих или эйблистских взглядах.²Исследования инвалидности — это быстро расширяющаяся научная область, где изучаются значение и последствия инвалидности. В этих исследованиях рассматривается, как инвалидность была создана как категория и как была институционализирована в социальных ситуациях, интеллектуальной деятельности и политических системах. Эйблизм — это все явные и неявные формы дискриминации в пользу трудоспособных людей. Прилагательное эйблизм описывает «слова, действия, политику, ценности и т. д., которые обесценивают и дискриминируют людей с ограниченными возможностями» (Ann Millett-Gallant, ART PAPERS 42.02 Winter 2018–2019). По словам ученого Элисон Кафер, вместе со сведениями о людях с ограниченными возможностями приходит осознание того, что «их голоса и опыт не слышны». Это в свою очередь приводит к ситуации, при которой «инвалидность деполитизирована [и деполизируется] и представляется скорее как явление природы, нежели культуры».³Alison Kafer, Feminist, Queer, Crip (2013), Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, p. 5. В поисках альтернативы существующей реальности мы решили создать проект, позволяющий не просто рассматривать инвалидность как таковую, а выходящий за её пределы и глубоко вовлекающий в эту проблему все общество, решительно отбросить поверхностные стереотипные взгляды на инвалидность и проанализировать тему структурно, последовательно и основательно.

Мы решили работать только с художниками-инвалидами, чтобы в основу проекта легли их художественные методы и идеи. ⁴В ходе этого проекта мы рассмотрели следующие долговременные и кратковременные виды инвалидности: сенсорные, двигательные / физические, когнитивные и психические расстройства. Это кураторское решение может показаться и слегка прямолинейным, однако возможности самореализации для художников-инвалидов по сей день крайне малы. И даже несмотря на то, что осведомленность по теме инвалидности растет, некоторые институции делают разворот в сторону доступности для посещения и инклюзивности и ситуация в целом немного меняется в лучшую сторону, наше кураторское решение показалось нужным. Подобный выбор побудил нас выйти за рамки традиционного концептуального подхода к проблеме инвалидности в современном искусстве. Обычно мы видим произведения (созданные художниками, не имеющими инвалидности), где инвалидность является предметом изображения и мы таким образом учимся сочувствовать другим, вместо того, чтобы знакомить нас с опытом различий из первых рук, который кажется действительно ключевым и, следовательно, заслуживает быть выделенным. 

Наконец, работая с художниками-инвалидами, в их искусстве мы обнаружили нечто общее: идеи, творческие методы, язык и приемы коммуникации. Язык оформляет инвалидность многими способами, как позитивно — средство установить связи и сделать видимым, так и негативно — путем исключения и стирания. Вероятно, самые четкие определения можно найти в «Конвенции о правах инвалидов» (2006).⁵https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=IV-15&chapter=4&clang=_en, последнее посещение было 12 ноября 2019 года. Этот ключевой международный договор по правам человека Организации Объединенных Наций подписанный 162 странами мира и обязательный к исполнению в 180 странах, определяет защиту и равные права инвалидов в вопросах языка и закона. Как это часто бывает, очередной юридический документ не смог преодолеть дискриминацию(эйблизм), и предубеждения в странах, подписавших договор. Инвалидность как отклонение от нормы и аномальность по-прежнему во многом связано с негативным отношением, как нечто, «чего следует избегать и опасаться, а не как многогранная, крайне сформированная действительность».⁶Ann Millett-Gallant, The Disabled Body in Contemporary Art (200o), New York: Palgrave Macmillan, p. 11.

Перестраивая коммуникационное пространство людей с ограниченными возможностями во всей его сложности и богатстве, мы надеемся твёрдо противостоять этой реальности.. Наш проект ставит целью открыть часто упускаемое из виду или неверно воспринимаемое по смыслу представление о «языке инвалидности» и людей с ограниченными возможностями.  Мы считаем, что язык и общение не должны рассматриваться как универсальные системы знания и выражения. Их следует рассматривать как весьма специфические и постоянно развивающиеся области опыта, которые следует рассматривать как более важные, чем формальные и юридические определения. В свете изменений в языке и средствах общения мы хотели бы обратить внимание на бездействие власти, которое требует вмешательства для создания новых возможностей для повышения осведомленности об инвалидности

Этот процесс был в значительной степени основан на нашем предыдущем сотрудничестве в качестве художника и куратора. В этих двух ролях, которые обычно строго ограничены, опыт может иногда смешиваться,, и тогда на передний план выходят различные взгляды и понимание «кураторской практики». Поэтому мы благодарны Таллиннскому Дому искусства и Канцелярии канцлера права за то, что они способствовали осуществлению этого захватывающего проекта на совместной основе. Мы также постарались расширить число представленных на выставке художников, с которыми мы сотрудничали. Художники обозначили собственные трактовки и подвергли жесткой критике предвзятые представления об их работе, что, безусловно, улучшило и добавило деталей нашему кураторскому подходу. Мы надеемся, что этот проект способствует диалогу х художественных подходах к инвалидности и  и стимулирует более широкое присутствие художников-инвалидов (и других художников) в современном искусстве.

Мы хотели бы поблагодарить Соню Симони, чей неоценимый редакторский вклад во многом сформировал этот текст.