Тамара Луук
Текст куратора
«Движение, каждая позиция которого в любом возможном положении существует в каждом уходящем мгновении, и есть неизменный кадр момента». – Робин Ныгисто
Выбранное эпиграфом высказывание художника подходит, чтобы охарактеризовать как кинематографическое, так и живописное творчество Робина Ныгисто. Вот что художник говорит дальше: «Картины перенесены на полотна из неизвестности. Оттуда, где чернота бездонна и где падение – это лишь момент. /…/ Момент, когда я смотрю на чистый холст и при этом ясно вижу картину целиком, длится, пока я не начну рисовать. Все дальнейшее – это уже исправление „напортаченного“».
Музыкальные видео и короткометражные анимированные фильмы Робина, его то блюзовая и лирическая, то переходящая в тяжелый рок музыка, которую исполняет он сам, человек-оркестр, плюс его преимущественно большеформатные картины, где с их разномастными обитателями происходит множество событий, – все произведения в разных жанрах динамичны и местами напоминают бешено палящие ружья. Но при этом все творения художника просты, непритязательны и понятны.
Движение его творческой мысли нельзя объяснить линеарно, и ход его рассказов не опирается на слова ни в звуке, ни в изображении. Как и сам Робин, который скорее смотрит и слушает, чем читает или говорит, так и его картины – их «читаемость» насквозь визуальна. Визуальны и его видео, в них лаконичные речевые партии собраны в достаточно исчерпывающие названия. Единственная более или менее длинная и на свой манер сложенная стихотворная форма была написана Робином в качестве сопроводительного текста к выставке живописи в 2016 году в галерее Hobusepea, что доказывает – говорить он умеет. Однако со временем художник отдал предпочтение тишине. «Когда я рисую, то слова и объяснения путают меня. Ощущения, чувства и слова – это разные миры», – произносит Робин в ответ на мой вопрос. Как мастер старой школы.
Робин Ныгисто – еще и вечный одиночка, человек сам по себе. Принятое в обществе и переплетенное с хрупким субъективным восприятием будничной жизни бережное отношение к миру, – что у многих сверстников по окончанию выставки рассеивается также естественно, как и возникло – проявляется в работах Робина иначе. На его настенных росписях и полотнах буянят опьяненные громогласным и бодрым житьем-бытьем мохнатые и голые, пернатые и бескрылые. Каждый гнет свою линию, возможность дана всем. Они настолько сильно самоутверждаются через отсутствие иерархии, настолько гибриды их тела, что всех не связать с постправдой раздробленной картинки мира. Точно так же, как огромный динозавр на одной из картин художника и маленький зеленый динозаврик на экране компьютера, где пропал интернет, осознают свое единство, так и Робин уверен, что «тот мир, который я рисую, где-то существует». Перед нами – группа из одного музыканта со своими монументально мнимыми нарративами и вызывающей образностью, они ведут нас туда, где сплетаются прошлое и будущее, что помогает как художнику, так и зрителю справиться с замешательством при преодолении проблем сегодняшнего дня.
Я знаю истории о влюбленных, о художниках и о тех, кто пишет об искусстве, которые каждый раз увлекаются заново: они ищут милое отражение в разных ракурсах; они всю жизнь рисуют одну картину или пишут одну книгу. Они вновь и вновь страстно и самозабвенно, со свежим энтузиазмом принимаются за работу, позволяя старым знакомым действующим лицам и повторяющемуся ходу мыслей вновь проскользнуть в свои творения. Как безгранично творчество, так и ограничен даже самый страстный создатель, он учит нас простой человеческой истине: если уж держишь в руке воробья, то держи его нежно. «В каждой своей работе я пробую сделать что-то иначе», – объясняет Робин как бы про себя, разворачивая старые полотна и секундой позже замечая: «Смотри, вот опять этот тип». Влюбленному в любовь она открывается как сияние алмаза разными гранями, ослепленность и забывание предполагают свежесть впечатлений от новой встречи. «Неизвестность – это плодородная почва, и порой кажется, что больше всех я удивляю себя», – говорит Робин.
Знаю и другую историю о головастом, но ленивом мальчишке, который написал диктант без знаков препинания, в конце приписал целый ряд запятых, точек, восклицательных и вопросительных знаков, кавычек и закончил все это обращением к учительнице: «Расставьте сами, где нужно!» Как высвободившиеся природные силы оставляют после себя намеки на то, как восстановить разгромленный пейзаж, так и картины Робина дают публике в руки краски, линии, образы действующих лиц как детальки конструктора. Звуковые композиции и фильмы дают публике ритмы, и под эти ритмы услышанное и увиденное продолжает вибрировать в них, давая силы поприветствовать свои кажущиеся совершенно безумными мечты.
Робин Ныгисто родился в 1992 году в Таллинне. Самые ранние яркие впечатления остались от окружавшей его музыки («/…/ думал, что сам я сделал бы по-другому, я бы сыграл рок-н-рoлл!») и от симпатии к образу и стилю жизни художника, что возникло благодаря наблюдениям за тетей, учившейся в Эстонском государственном художественном институте («… я понятия не имел о том, что такое искусство!»). Позже, уже после того, как он в семь лет поступил в Детскую художественную школу в Виймси, у него укрепилось и в итоге осуществилось желание пойти учиться в Эстонскую художественную академию. Наряду с Яаном Тоомиком и Вано Аллсалу на факультете живописи в то время преподавали приглашенные лекторы – Михкель Илус, Райт Розин и другие. Это нравилось Робину, он смог их всех оценить и вдохновлялся творчеством Марко Мяэтамма и Пеэтера Аллика.
Хотя лихие девяностые уже прошли, их созидательная и разрушительная атмосфера сопровождала Робина с детства и в подростковом возрасте осложнила ему жизнь, поскольку времена изменились. Менталитет хиппи, опыт психоделических «путешествий», беспокойство и постоянный поиск внутреннего равновесия одинаково заманивали его в прошлое и будущее, а с настоящим было сложнее. Поэтому он закончил начатое в 2011 году обучение и получил степень бакалавра только в 2017 году.
Росписями на стенах, анимацией и музыкой Робин занимался еще до поступления в Художественную академию. В его портфолио первая картина датирована 2011 годом, фильм – 2013-м, а первая групповая выставка с куратором в галерее Vaal – 2012-м. Последовали персональные выставки в галереях Kelm и Hobusepea и визуальное оформление оратории «В мистической стране Кайдара» Пеэтера Вяхи. Кажется, что были созданы все предпосылки для плавного выхода на художественную арену, однако художник противился подобному развитию событий, не делая для их осуществления необходимых логических шагов. Его участие в конкурсе в качестве номинанта на премию молодому художнику стран Балтии 2017 вызвало неожиданную реакцию: „… действовало угнетающе /…/ любая борьба за место угнетает: кто получит премию, кто не получит, пытаюсь этого избегать…“ В магистратуру Робин так и не поступил.
После окончания Эстонской художественной академии он устраивает лишь одиночные персональные выставки (в Тартуской галерее Art & Tonic и в Таллинне в проектном помещении творческого городка Ars), выставляет свои работы вместе с недавно ушедшим Пеэтером Алликом в Тартуском универмаге. Регулярно Робин выступает лишь на традиционных ежегодных выставках и просмотрах, его картины можно встретить на веб-порталах, музыкальные и кинематографические работы в YouTube и в музыкальном облаке. Хотя он выполнил всего три стенные росписи, квалифицируемые как уличное искусство (2019–2021 в Таллинне, Вильнюсе и Кохтла-Ярве), свойственная ему живопись на больших поверхностях и изображенное на них бурное действо повлияли на то, что его иногда стали воспринимать как художника-граффитиста. Индрек Григор, комментируя на аукционе Тартуских молодых художников картины Робина, использовал выражение «в стиле Баския»“ (2015) и рассматривал полотна художника «связанного с уличным искусством» как комиксы (2017).
Для Робина живопись, музыка и кинематография живут параллельно. «Там, где кончаются слова, начинают махать руки и ничего не проясняется, становится понятно, что живопись превыше всего», – пишет художник в тексте для выставки в галерее Hobusepea (2016). Когда я спрашиваю о его планах на будущее, то слышу в ответ: «Будущее принимает разные формы, но стоящая за этим мысль всегда одинакова – только бы заниматься творчеством! /…/ Живопись дает мне опору даже тогда, когда все валится из рук, тут я питаю очень большую надежду. Точно так же со съемками и музыкой. /…/ Они все в одном котле. Рок-н-ролл и живопись образуют единое целое».
У Робина отлично получается рисовать свои композиции на больших поверхностях без предварительных набросков. Его никоим образом не беспокоит, что в его рок-музыке отсутствуют сложные импровизации, свойственныe дериватам. Художник сам держится ближе к простым источникам, чьи воды чисты, воду из которых когда-то пили те, кого больше нет среди нас. Восторгаться Робином кажется так естественно и просто, писать о нем – трудно, и делали это редко.
В рецензии Яана Элкена в газете Sirp за июль 2020 года читаем: «На глобальном рынке идей Ныгисто оперирует избитыми, по-своему каноническими средствами выражения. Еще жестче могут быть лишь визуализации, используемые фанатами тяжелого рока. /…/ Искусство, сложенное из частичек культуры развлечений, само по себе как сверхмонстр-террорист, визуальный мусор.“[1] Видно, что для собрата по цеху и абсолютно остро осознающего свое место и правила игры критика, Робин – вне конкуренции. В то, что конкуренция – это не по части Ныгисто и большей части его сверстников, критик не углубляется. У интеллектуалов свои цели, и они не совпадает с целями тех, кто мыслит интуитивно, наличие критериев у одних и их отсутствие у других недостаточно для того, чтобы разрешить общую проблему тех и других: альтернатив нет, так как нет мейнстрима.
You better start swimmin’
Or you’ll sink like a stone
For the times they are-a changin’[2]
И правда, социализация в обществе для Робина пустой звук, с внешним миром он общается на своем языке, вскрикивая там, где друге шепчут. Это не выступления, не обычная коммуникация и не эстетическая точка зрения. Это способ существования, которым управляет сидящая внутри чувствительность большого разрывного снаряда. Относится ли это к субкультуре – неважно. Важно все, что помогает художнику Робину Ныгисто быть в гармонии с тем, кем он является. И если это окажется поп-культурой, то да здравствует поп-культура!
[1] Jaan Elken. Popmaal ja kontseptualism Ars Factorys. Sirp, 5.06.2020.
[2] Bob Dylan. The Times They Are A Changin’ (1964).